Хоть бы это был перелом позвоночника

За всех вас,
которые нравились или нравятся,
хранимых иконами у души в пещере,
как чашу вина в застольной здравице,
подъемлю стихами наполненный череп.

Все чаще думаю —
не поставить ли лучше
точку пули в своем конце.
Сегодня я
на всякий случай
даю прощальный концерт.

Память!
Собери у мозга в зале
любимых неисчерпаемые очереди.
Смех из глаз в глаза лей.
Былыми свадьбами ночь ряди.
Из тела в тело веселье лейте.
Пусть не забудется ночь никем.
Я сегодня буду играть на флейте.
На собственном позвоночнике.

Версты улиц взмахами шагов мну.
Куда уйду я, этот ад тая!
Какому небесному Гофману
выдумалась ты, проклятая?!

Буре веселья улицы узки.
Праздник нарядных черпал и черпал.
Думаю.
Мысли, крови сгустки,
больные и запекшиеся, лезут из черепа.

Мне,
чудотворцу всего, что празднично,
самому на праздник выйти не с кем.
Возьму сейчас и грохнусь навзничь
и голову вымозжу каменным Невским!
Вот я богохулил.
Орал, что бога нет,
а бог такую из пекловых глубин,
что перед ней гора заволнуется и дрогнет,
вывел и велел:
люби!

Бог доволен.
Под небом в круче
измученный человек одичал и вымер.
Бог потирает ладони ручек.
Думает бог:
погоди, Владимир!
Это ему, ему же,
чтоб не догадался, кто ты,
выдумалось дать тебе настоящего мужа
и на рояль положить человечьи ноты.
Если вдруг подкрасться к двери спаленной,
перекрестить над вами стёганье одеялово,
знаю —
запахнет шерстью паленной,
и серой издымится мясо дьявола.
А я вместо этого до утра раннего
в ужасе, что тебя любить увели,
метался
и крики в строчки выгранивал,
уже наполовину сумасшедший ювелир.
В карты бы играть!
В вино
выполоскать горло сердцу изоханному.

Не надо тебя!
Не хочу!
Все равно
я знаю,
я скоро сдохну.

Если правда, что есть ты,
боже,
боже мой,
если звезд ковер тобою выткан,
если этой боли,
ежедневно множимой,
тобой ниспослана, господи, пытка,
судейскую цепь надень.
Жди моего визита.
Я аккуратный,
не замедлю ни на день.
Слушай,
всевышний инквизитор!

Рот зажму.
Крик ни один им
не выпущу из искусанных губ я.
Привяжи меня к кометам, как к хвостам
лошадиным,
и вымчи,
рвя о звездные зубья.
Или вот что:
когда душа моя выселится,
выйдет на суд твой,
выхмурясь тупенько,
ты,
Млечный Путь перекинув виселицей,
возьми и вздерни меня, преступника.
Делай что хочешь.
Хочешь, четвертуй.
Я сам тебе, праведный, руки вымою.
Только —
слышишь! —
убери проклятую ту,
которую сделал моей любимою!

Версты улиц взмахами шагов мну.
Куда я денусь, этот ад тая!
Какому небесному Гофману
выдумалась ты, проклятая?!

И небо,
в дымах забывшее, что голубо,
и тучи, ободранные беженцы точно,
вызарю в мою последнюю любовь,
яркую, как румянец у чахоточного.

Радостью покрою рев
скопа
забывших о доме и уюте.
Люди,
слушайте!
Вылезьте из окопов.
После довоюете.

Даже если,
от крови качающийся, как Бахус,
пьяный бой идет —
слова любви и тогда не ветхи.
Милые немцы!
Я знаю,
на губах у вас
гётевская Гретхен.
Француз,
улыбаясь, на штыке мрет,
с улыбкой разбивается подстреленный авиатор,
если вспомнят
в поцелуе рот
твой, Травиата.

Но мне не до розовой мякоти,
которую столетия выжуют.
Сегодня к новым ногам лягте!
Тебя пою,
накрашенную,
рыжую.

Может быть, от дней этих,
жутких, как штыков острия,
когда столетия выбелят бороду,
останемся только
ты
и я,
бросающийся за тобой от города к городу.

Будешь за море отдана,
спрячешься у ночи в норе —
я в тебя вцелую сквозь туманы Лондона
огненные губы фонарей.

В зное пустыни вытянешь караваны,
где львы начеку,-
тебе
под пылью, ветром рваной,
положу Сахарой горящую щеку.

Улыбку в губы вложишь,
смотришь —
тореадор хорош как!
И вдруг я
ревность метну в ложи
мрущим глазом быка.

Вынесешь на мост шаг рассеянный —
думать,
хорошо внизу бы.
Это я
под мостом разлился Сеной,
зову,
скалю гнилые зубы.
С другим зажгешь в огне рысаков
Стрелку или Сокольники.

Это я, взобравшись туда высоко,
луной томлю, ждущий и голенький.
Сильный,
понадоблюсь им я —
велят:
себя на войне убей!
Последним будет
твое имя,
запекшееся на выдранной ядром губе.

Короной кончу?
Святой Еленой?
Буре жизни оседлав валы,
я — равный кандидат
и на царя вселенной,
и на
кандалы.

Быть царем назначено мне —
твое личико
на солнечном золоте моих монет
велю народу:
вычекань!
А там,
где тундрой мир вылинял,
где с северным ветром ведет река торги,-
на цепь нацарапаю имя Лилино
и цепь исцелую во мраке каторги.

Слушайте ж, забывшие, что небо голубо,
выщетинившиеся,
звери точно!
Это, может быть,
последняя в мире любовь
вызарилась румянцем чахоточного.

Забуду год, день, число.
Запрусь одинокий с листом бумаги я.
Творись, просветленных страданием слов
нечеловечья магия!

Сегодня, только вошел к вам,
почувствовал —
в доме неладно.
Ты что-то таила в шелковом платье,
и ширился в воздухе запах ладана.
Рада?
Холодное
«очень».
Смятеньем разбита разума ограда.
Я отчаянье громозжу, горящ и лихорадочен.

Послушай,
все равно
не спрячешь трупа.
Страшное слово на голову лавь!
Все равно
твой каждый мускул
как в рупор
трубит:
умерла, умерла, умерла!
Нет,
ответь.
Не лги!
(Как я такой уйду назад?)

Ямами двух могил
вырылись в лице твоем глаза.

Могилы глубятся.
Нету дна там.
Кажется,
рухну с помоста дней.
Я душу над пропастью натянул канатом,
жонглируя словами, закачался над ней.

Знаю,
любовь его износила уже.
Скуку угадываю по стольким признакам.
Вымолоди себя в моей душе.
Празднику тела сердце вызнакомь.

Знаю,
каждый за женщину платит.
Ничего,
если пока
тебя вместо шика парижских платьев
одену в дым табака.
Любовь мою,
как апостол во время оно,
по тысяче тысяч разнесу дорог.
Тебе в веках уготована корона,
а в короне слова мои —
радугой судорог.

Как слоны стопудовыми играми
завершали победу Пиррову,
Я поступью гения мозг твой выгромил.
Напрасно.
Тебя не вырву.

Радуйся,
радуйся,
ты доконала!
Теперь
такая тоска,
что только б добежать до канала
и голову сунуть воде в оскал.

Губы дала.
Как ты груба ими.
Прикоснулся и остыл.
Будто целую покаянными губами
в холодных скалах высеченный монастырь.

Захлопали
двери.
Вошел он,
весельем улиц орошен.
Я
как надвое раскололся в вопле,
Крикнул ему:
«Хорошо!
Уйду!
Хорошо!
Твоя останется.
Тряпок нашей ей,
робкие крылья в шелках зажирели б.
Смотри, не уплыла б.
Камнем на шее
навесь жене жемчуга ожерелий!»

Ох, эта
ночь!
Отчаянье стягивал туже и туже сам.
От плача моего и хохота
морда комнаты выкосилась ужасом.

И видением вставал унесенный от тебя лик,
глазами вызарила ты на ковре его,
будто вымечтал какой-то новый Бялик
ослепительную царицу Сиона евреева.

В муке
перед той, которую отдал,
коленопреклоненный выник.
Король Альберт,
все города
отдавший,
рядом со мной задаренный именинник.

Вызолачивайтесь в солнце, цветы и травы!
Весеньтесь жизни всех стихий!
Я хочу одной отравы —
пить и пить стихи.

Сердце обокравшая,
всего его лишив,
вымучившая душу в бреду мою,
прими мой дар, дорогая,
больше я, может быть, ничего не придумаю.

В праздник красьте сегодняшнее число.
Творись,
распятью равная магия.
Видите —
гвоздями слов
прибит к бумаге я.

Анализ поэмы «Флейта-позвоночник» Маяковского

В. Маяковский всегда воспринимался в обществе в качестве дерзкого и вызывающего хулигана. Созданный им самим образ, казалось бы, перечеркивал саму возможность возникновения чистого и светлого чувства. Тем не менее поэт все жизнь страдал от неразделенной любви к Л. Брик. В момент знакомства женщина уже была замужем, но это нисколько ей не мешало. Лиля придерживалась достаточно свободных взглядов на любовные отношения. Роман с Маяковским она считала просто очередным незначительным увлечением. Поэт же впервые был вынужден признать, что полностью поглощен страстью. «Любовный треугольник» стал неизменной темой для обсуждения в обществе. Поэт знал, что над ним смеются, и сходил с ума от ревности. Он посвятил Л. Брик большое количество стихотворений, одно из них – «Флейта-позвоночник» (1915 г.).

В «Прологе» Маяковский произносит символический тост за всех женщин. Он намекает о своем возможном самоубийстве («поставить… точку пули») и предупреждает, что произведение может стать «прощальным концертом».

Автор поражен своим состоянием. Ведь он всегда отрицал высокие чувства, считал, что ему подвластен весь мир, не признавал Бога. Но внезапно вспыхнувшая любовь, как божественное повеление, оглушила и поставила его на колени. Если свою любовь Маяковский считает божественным даром, то мужа Брик – посланцем Сатана («если… перекрестить, …издымится мясо дьявола»).

Поэт пытается отречься и забыть о женщине, но это ему не удается. Невыносимая ревность приводит его в отчаяние, единственно возможный выход он видит только в смерти («скоро сдохну»). Маяковский даже забывает о своем атеизме. В качестве последнего средства он обращается с мольбой к Богу. Автор призывает «всевышнего инквизитора» ждать его скорого прибытия и готовить нечеловеческие пытки. Он согласен безмолвно вынести все мучения и страдания, лишь бы избавиться от них в земной жизни.

Маяковский отрекается от прежних убеждений, направленных против любви. Он понимает, что она лежит в основе всех поступков людей. Участники Первой мировой войны, несмотря на всю их жестокость и хладнокровие, умирают с именем и образом любимых женщин. Это придает их последним минутам смысл и наполняет сердца счастьем. Поэт считает, что его чувство глубже и сильнее всех остальных. Используя яркие образы и сравнения, он изображает неразрывную связь между собой и любимой женщиной («тебя вцелую сквозь туманы», «разлился Сеной», «твое личико на… золоте моих монет»).

Маяковский описывает и одно из холодных свиданий с Л. Брик, которое прервано приходом мужа. Современники утверждали, что поэт сам устраивал женщине скандалы. Возможно, в стихотворении звучат его реальные слова: «Хорошо! Уйду! Хорошо!».

Поэт в ярости покидает супругов и направляется домой, пытаясь выплеснуть отчаяние в стихах. Творчество остается для него единственным средством, которым он может привлечь к себе любимую. Несмотря на сложные взаимоотношения, Л. Брик действительно уважала произведения Маяковского.

«Флейта-позвоночник» — одно из первых стихотворений Маяковского в жанре любовной лирики. Страдания поэта длились всю его жизнь и закончились предсказанным очень давно самоубийством.

Источник

Âðåìÿ ïîäâîäèòü èòîãè êîíêóðñà «Ìî¸ ðàáî÷åå óòðî». Âû äåëèëèñü ñ íàìè ñâîèìè äóøåâíûìè èñòîðèÿìè ïðî ðàáî÷èå áóäíè è ðàññêàçûâàëè, ÷òî âàì ïîìîãàåò ñ óòðà ïðîñûïàòüñÿ, ïîäíÿòüñÿ ñ êðîâàòè è íàñòðîèòüñÿ íà âîëíó ïðîäóêòèâíîñòè.

Ìû óçíàëè, êàê íà÷èíàåò ñâîé äåíü èíæåíåðû, áðîêåðû, âðà÷è, ñòðîèòåëè, ðèåëòîðû, êóçíåöû, ïðîãðàììèñòû, ýêñêóðñîâîäû è äðóãèå ïðîôåññèîíàëû íà êîíêóðñ ïðèøëî íåñêîëüêî ñîòåí èñòîðèé (âñå îíè çäåñü). Îãëàøàåì èìåíà 10 ñ÷àñòëèâ÷èêîâ è ïðèâîäèì ïîëíîñòüþ òðè èñòîðèè, çàíÿâøèå ñ 1 ïî 3 ìåñòà. Ñïîéëåð: â êîíöå ïîñòà ïðèÿòíûé ñþðïðèç!

1 ìåñòî Àëåêñàíäðà, «Îòêëþ÷àþ ìûñëè è âûõîæó íà óëèöó»

Ñåêðåò áîäðîñòè: äî ðàáîòû óòðåííèé âîçäóõ, ìóçûêà â íàóøíèêàõ, ñïîðòçàë è ïåøàÿ ïðîãóëêà íà ðàáîòó ïî êðàñèâûì è ëþáèìûì ìåñòàì. Íå çàáûòü ïîðàäîâàòü ñåáÿ âêóñíÿøêàìè è íà÷àòü ðàáî÷èé äåíü ñ êðóæêè êîôå.

«Ðàáîòàþ çàìåñòèòåëåì ãåíäèðà ó ñòðàõîâîãî áðîêåðà, ðàáîòà â ðåæèìå ìíîãîçàäà÷íîñòè, ïîýòîìó íàñòðîèòüñÿ íà ðàáîòó äëÿ ìåíÿ íàñòðîèòüñÿ íà âåñü íîâûé äåíü. Ïðîñûïàþñü, ïî ïëàíó çàë, íî òàê íå õî÷åòñÿ âñòàâàòü è èäòè, îñîáåííî, åñëè íà óëèöå õîëîä èëè ìîðîñü!.. Îòêëþ÷àþ ìûñëè îá ýòîì, âñòàþ, òóò ïîìîæåò òî, ÷òî ñ âå÷åðà âñå ñîáðàíî, îñòàåòñÿ áûñòðî îäåòüñÿ, ïî÷èñòèòü çóáû, âûéòè. Âûõîäÿ ìóçûêó â íàóøíèêè, âäîõíóòü ïîëíîé ãðóäüþ óòðåííèé âîçäóõ, ïðî÷óâñòâîâàòü ìîìåíò, è äîðîãà äî çàëà ñòàíåò â êàéô. Â çàëå ìóçûêà è óäîâîëüñòâèå îò îùóùåíèÿ ñèëû äîáàâÿò ýíåðãèè, à ïðîõëàäíàÿ âîäà áàññåéíà ïîñëå êàê íàãðàäà çà òðóäû. Âûõîæó íà óëèöó ñ ÷óâñòâîì óäîâëåòâîðåíèÿ, èäó ïåøêîì äî ðàáîòû ÷åðåç êðàñèâåííóþ ïåòðîãðàäêó. Íå ñïåøó, çàéäó ïî ïóòè çà ìîëîêîì è âêóñíÿøêàìè ê êîôå, ïîëþáóþñü ñ ìîñòà íà «Àâðîðó» ìîé çàâåäåííûé ïîðÿäîê. Íà ðàáîòå ïåðâûì äåëîì èäó ê êîôåìàøèíå çà êîôå, äåëàþ ïåðâûé ãëîòîê, òóò íóæíî òîæå ïðî÷óâñòâîâàòü ìîìåíò, ïîòîì áóäåò íåêîãäà -ïîêà ÷àøêà íå îïóñòååò íóæíî óñïåòü ïðîéòèñü, ñî âñåìè ïîçäîðîâàòüñÿ, ïåðåêèíóòüñÿ íåðàáî÷èìè íîâîñòÿìè, óãîñòèòü êîëëåã âêóñíÿøêàìè, óñòðîèòüñÿ çà ðàáî÷èì ñòîëîì è îöåíèòü ñèòóàöèþ, ÷òî íóæíî ñäåëàòü ïî ðàáîòå â ïåðâóþ î÷åðåäü. Çàäàííûé íàñòðîé ïîìîãàåò íå ïåðåæèâàòü äåíü, à ïðîæèâàòü åãî, âèäåòü õîðîøåå è öåíèòü ïðèÿòíûå ýìîöèè. Âñåì æåëàþ äîáðûõ óòð è ïðèÿòíûõ äíåé».

2 ìåñòî Äåðåâåíñêèé òðóæåíèê, «Â äåðåâíå áåç áîäðîñòè è áåç äåëîâîãî ëàäà íèêàê íåëüçÿ»

Ñåêðåò áîäðîñòè: ïåðååõàòü â äåðåâíþ! Çàâåñòè õîçÿéñòâî, îãîðîä, ñàä.

«Êóêàðåêàåò ïåòóõ, êóäàõ÷óò êóðû, ùåíîê ãàâêàåò. 5 ÷àñîâ óòðà. 3 Ìàÿ 2020 ãîäà. Äåðåâíÿ. Òàêîå îùóùåíèå, ÷òî è íå ëîæèëñÿ. À ïîðà óæå âñòàâàòü. Ãîâîðÿò, ÷òî â äåðåâíå âñåãäà íàéäåòñÿ ðàáîòà. Ïðàâèëüíî ãîâîðÿò.

Âñòàë, óìûëñÿ, ïî÷èñòèë çóáû, ïðèãîòîâèë êîôå ÆÎÊÅÉ è âïåðåä ñ ïåñíåé. Âïåðåä ãîòîâèòü êîðì, êîðìèòü ïîðîñÿò, êîçî÷åê è óáèðàòü çà íèìè. Ìîè ïåñíè èì íðàâÿòñÿ. Âñå âíèìàòåëüíî ñëóøàþò. Îñîáåííî ïîðîñåíîê Áîðüêà è êîçî÷êà Ñíåæèíêà. Îíè íå äàäóò çàñêó÷àòü. Òóò õî÷åøü, íå õî÷åøü, áîäðûì áûòü îáÿçàí. Ñåêóíäíîå ïðîìåäëåíèå, è ëåãêî îêàæåøüñÿ íà ïîëó ñ âåäðîì êîðìà. Íà î÷åðåäè êóðû, èì íóæíî ïðèíåñòè âîäè÷êè, íàñûïàòü ÿ÷ìåíü è îòïóñòèòü íà óëèöó. Íà íî÷ü èõ çàêðûâàåì, òàê êàê áûëè ñëó÷àè, ÷òî çàõîäèëè ëèñû, õîðüêè è íè ê ÷åìó õîðîøåìó ýòî íå ïðèâåëî. Íî íå áóäåì î ãðóñòíîì. Ó íàñ 5 êîøåê. Îíè òàê ëþáÿò Ñíåæèíêó. Êîãäà ìàìà äîèò êîçî÷êó, òî îíè êàê áóäòî ñîáèðàþòñÿ â õîðîâîä è æäóò, êîãäà èì íàëüþò. Êðîìå êîøåê, ó íàñ åñòü åùå ùåíîê. Åìó 3 ìåñÿöà. Äî ñèõ ïîð íå ìîæåì ïîíÿòü, êàêîé îí ïîðîäû. Ðàñòåò íå ïî äíÿì, à ïî ÷àñàì. Åãî êîíå÷íî æå, òîæå íóæíî ïîêîðìèòü. Íàäååìñÿ, îí âûðàñòåò õîðîøèì ñòîðîæåì. Çàøåë äîìîé, óìûëñÿ, ïîêóøàë, ïîïèë êîôå Æîêåé è îáðàòíî íà óëèöó. Ó íàñ 2 íàñîñà â êîëîäöå: îäèí èäåò â äîì, äðóãîé íà óëèöó. Çèìîé òðóáó ïðîðâàëî, è èç-çà òîãî, ÷òî â àïðåëå áûë òî äîæäü, òî ñíåã, ÿ íå ñìîã çàêîí÷èòü ñòðîèòåëüñòâî ñìîòðîâîãî êîëîäöà. Ïîýòîìó, äî 17 ÷àñîâ äîäåëûâàë åãî. Â ïðîìåæóòêàõ 2 ðàçà ïîêîðìèë ñêîòèíó. Ïîñëå âñïàõàë îãîðîä. Õîðîøî, ÷òî åñòü ìîòîáëîê. Ïîìíþ ðàíüøå, äâå íåäåëè ïî÷òè êàïàëè ëîïàòàìè. Ïîñëå ýòîãî ïðèñòóïèë ê ïîäãîòîâêå îïîð äëÿ âèíîãðàäà. Ñ íèìè ÿ ïðîâîçèëñÿ äî 20 ÷àñîâ. È ïîêóøàòü çàáûë. Òî÷íåå, êàê çàáûë, è íå õîòåëîñü. Êîãäà ðàáîòàåøü, âðåìÿ ëåòèò íåçàìåòíî, õî÷åòñÿ çàêîí÷èòü è óâèäåòü ðåçóëüòàò. Âñå çàêîí÷èë, ñîáðàë èíñòðóìåíò, çàêðûë êóð. Âðåìÿ óæå ïî÷òè 21 ÷àñîâ. Õîðîøî, ÷òî ìàìà çàòîïèëà áàíþ. Ïîñëå âñåãî ýòîãî ñõîäèë â áàíþ, ïîïàðèëñÿ íà ñëàâó, îáëèëñÿ õîëîäíîé âîäè÷êîé, è êàê áóäòî îòêðûëîñü âòîðîå äûõàíèå. Çàðÿä áîäðîñòè ïîëó÷åí. Ïðèøåë, ïîïèë âèíîãðàäíîãî êîìïîòà, ïîñìîòðåë òåëåâèçîð è ëåã ñïàòü îêîëî 23 ÷àñîâ íî÷è. Òàê ïî÷òè êàæäûé äåíü. Îòäûõ â äåðåâíå, ìîæíî ñêàçàòü, òîëüêî çèìîé. Â äåðåâíå áåç áîäðîñòè, áåç çàïàñà ýíåðãèè, áåç äåëîâîãî ëàäà íèêàê íåëüçÿ. È êîíå÷íî æå ïîìîãàåò êîôå Æîêåé. Ìåæäó äåëàìè ïîïèë êîôå, è äàëüøå çà ðàáîòó. Çàðÿä áîäðîñòè äàåò îòìåííî. Ëþáëþ êîôå. Ëþáëþ Æîêåé.

3 ìåñòî Àëåêñàíäðà, «Ìîÿ ýíåðãèÿ ïðèóìíîæàåòñÿ èç-çà ÷óâñòâà, ÷òî ÿ äåëàþ ìèð ëó÷øå»

Ñåêðåò áîäðîñòè: ìûñëè î òîì, êàê òâîÿ ðàáîòà âëèÿåò íà æèçíü äåòåé, êîòîðûå îñòàëèñü áåç ðîäèòåëåé, è ïîìîãàåò èì ðàçâèâàòüñÿ.

«ß ðàáîòàþ ñîöèîëîãîì, à òàêæå ïîìîãàþ â äåòñêèõ äîìàõ, çàáî÷óñü î äåòÿõ. Êàæäûé äåíü, ìîÿ ýíåðãèÿ, ïðèóìíîæàåòñÿ èç-çà ÷óâñòâ òîãî, ÷òî ÿ äåëàþ ýòîò ìèð ëó÷øå, ïîìîãàÿ ëþäÿì, âäîõíîâëÿÿ äåòèøåê íà èíòåðåñíûå ñâåðøåíèÿ. Êàæäûé äåíü ñòàðàþñü âíîñèòü íîâûå è èíòåðåñíûå èäåè â èõ ðàçâèòèå, ìû áûëè è â êîñìîñå, îòêðûâàëè íîâûå ïëàíåòû â ñàäó âîçëå äîìà, ßáëîêîòåîð è Ãðóøåâàÿ-ïëàíåòà, à ìàëåíüêèå êóñòàðíèêè áûëè íàøèìè ìåòåîðèòàìè, òàêæå ðèñîâàëè áîëüøèå êàðòèíû , èñïà÷êàëèñü, ÷òî ïîòîì âñå äðóæíî ìûëè ðó÷êè è îòèðàëè íîñû îò êðàñîê. Íðàâèòñÿ â ñâîåé ðàáîòå òî, ÷òî ïîëó÷àþ îãðîìíåéøóþ îòäà÷ó îò ðåáÿò, âîçìîæíîñòü ïîìî÷ü èì â îæèäàíèè ðîäèòåëåé ðàñêðàñèòü äíè ÿðêèìè öâåòàìè è çàïîëíèòü èõ âîçìîæíîñòüþ ðåàëèçîâàòü ñåáÿ â ðàçíûõ ñôåðàõ. Ïîêðàñêà çàáîðà, ïîìîùü â îãîðîäå, óáîðêà ñâîèõ âåùåé, ïîìîùü â óáîðêå ìåíüøå ðåáÿòàì èõ èãðóøåê, ïîêîðìèòü áåçäîìíûõ êîøå÷åê è ïåñèêîâ, âñå ýòî äåëàåò ðåáÿòèøåê áîëåå ñîñòðàäàòåëüíûìè è äàåò èì øàíñ íà õîðîøåå áóäóùåå, à ìåíÿ ýòà ìûñëü çàðÿæàåò íà ïðîäóêòèâíûé ðàáî÷èé äåíü».

Òàêæå â ïðèçåðàõ:

4 ìåñòî Þëèÿ «Ñåé÷àñ ìû ðàáîòàåì íàä âàêöèíîé»

5 ìåñòî MaximovaN «Îòïðàâëÿÿñü â ýêñïåäèöèþ, âñåãäà áåðó çàïàñ êîôåéêà»

6 ìåñòî Predis «Ñîçäàë ñèå òâîðåíèå: ðàññêàç-ñòèõîòâîðåíèå»

7 ìåñòî Àëåêñ «Äëÿ ìåíÿ âàæíî ïîääåðæèâàòü áîäðóþ îáñòàíîâêó â îôèñå»

8 ìåñòî Àëüáèíà «Íà äèñòàíöèîííîì îáó÷åíèè ñëîæíî ñåáÿ äåðæàòü â òîíóñå»

9 ìåñòî Ëþáîâü «Óïðàâëåíèå òðîëëåéáóñîì îäíà èç ñàìûõ ðîìàíòè÷íûõ ïðîôåññèé»

Ñïàñèáî âñåì çà ó÷àñòèå! Ñî âñåìè, êîãî ìû óïîìÿíóëè â ýòîì ïîñòå, ñêîðî ñâÿæóòñÿ îðãàíèçàòîðû ïî ýëåêòðîííîé ïî÷òå, ÷òîáû îáñóäèòü îòïðàâêó ïðèçîâ.

Åñëè âû óñïåëè ðàññòðîèòüñÿ, ÷òî íå â ñïèñêå ïðèçåðîâ, çàõîäèòå â ïàáëèê «Æîêåé» ÂÊîíòàêòå òàì åñòü õîðîøèå íîâîñòè äëÿ åùå 27 (!) ó÷àñòíèêîâ.

Источник

1 ìåñòî Àëåêñàíäðà, «Îòêëþ÷àþ ìûñëè è âûõîæó íà óëèöó»

2 ìåñòî Äåðåâåíñêèé òðóæåíèê, «Â äåðåâíå áåç áîäðîñòè è áåç äåëîâîãî ëàäà íèêàê íåëüçÿ»

Ñåêðåò áîäðîñòè: ïåðååõàòü â äåðåâíþ! Çàâåñòè õîçÿéñòâî, îãîðîä, ñàä.

3 ìåñòî Àëåêñàíäðà, «Ìîÿ ýíåðãèÿ ïðèóìíîæàåòñÿ èç-çà ÷óâñòâà, ÷òî ÿ äåëàþ ìèð ëó÷øå»

Òàêæå â ïðèçåðàõ:

4 ìåñòî Þëèÿ «Ñåé÷àñ ìû ðàáîòàåì íàä âàêöèíîé»

5 ìåñòî MaximovaN «Îòïðàâëÿÿñü â ýêñïåäèöèþ, âñåãäà áåðó çàïàñ êîôåéêà»

6 ìåñòî Predis «Ñîçäàë ñèå òâîðåíèå: ðàññêàç-ñòèõîòâîðåíèå»

7 ìåñòî Àëåêñ «Äëÿ ìåíÿ âàæíî ïîääåðæèâàòü áîäðóþ îáñòàíîâêó â îôèñå»

8 ìåñòî Àëüáèíà «Íà äèñòàíöèîííîì îáó÷åíèè ñëîæíî ñåáÿ äåðæàòü â òîíóñå»

9 ìåñòî Ëþáîâü «Óïðàâëåíèå òðîëëåéáóñîì îäíà èç ñàìûõ ðîìàíòè÷íûõ ïðîôåññèé»

Источник