Ирина скворцова травма позвоночника
В гостях у Pravda.Ru российская бобслеистка Ирина Скворцова. Жизнь Ирины разделилась на «до» и «после» в результате трагедии, случившейся в 2009 году на бобслейной трассе в немецком Кёнигсзее. Произошло столкновение экипажей. Ирина Скворцова получила страшные травмы. После этого были годы борьбы, операций, реабилитации и Олимпиада в Сочи, на открытии которой Ирина сидела рядом с президентом России.
Ирина Скворцова: Со мной случилось чудо
Трагедия в немецком Кёнигсзее
— Могли бы вы рассказать о том, что вы помните о той трагедии, которая произошла в 2009 году на трассе бобслеистов в немецком Кёнигсзее. Почему это произошло, с вашей точки зрения? Официально говорят, что это ошибка судьи.
— Официально — да, ошибка судьи, он выпустил на красный свет. Конечно, прошлая жизнь как сон. Не верится, что она была. Как будто я всю жизнь на костылях. Мы приехали из Австрии в Германию в Кёнигсзее вечером в воскресенье, поужинали, посидели в интернете и пошли в гостиницу спать. Наутро за нами приехала машина, тренеры, и мы поехали на трассу.
Там я уже помню все смутно. Приехали, прошлись по трассе, Надя пошла с тренерами, потому что ей нужно знать траекторию трассы, я тоже пошла изучать трассу, потому что мне нужно знать, где тормозить. Я ее прошла несколько раз, запомнила, куда и какие повороты, и пошла разминаться. Размялись, сидим в раздевалке с ребятами, смеемся, ждем старта. Тут заходит один из наших пилотов и говорит: «А почему вы тут сидите? Вас объявили».
Я не знаю, как так получилось. Я никого не виню, вполне возможно, что стартующие поменяли списки, потому что я уверена была в Наде, она сказала, что мы стартуем перед нашим экипажем. Нас объявили, мы побежали, шлемы уже одевали на ходу, уже в шиповках, в костюме. Прибежали, там боб стоял, нам его вытащили на трассу, потому что оттуда стартуешь. Надя села в боб. И я села в боб. Я сгруппировалась, нас отпустили. И все.
— Дальше не помните?
— Да. А дальше было 13 января. Дальше я могу сказать только со слов, которые мне передали. Потому что я была в шоковом состоянии. Произошло столкновение, я пыталась встать на ноги, орала, что я не чувствую ног. Крики, оры, кровь. Не знали, что делать. Меня пытались утихомирить, это не получалось, потому что в шоковом состоянии человек может поднять бетонную плиту. Это факт.
В итоге «скорая» меня утихомирила уколом. И все. Вроде как, со слов очевидцев, я очень долгое время провела на трассе, потому что не знали, как меня транспортировать. В клинике в Рамштайне я пролежала две недели примерно. За эти две недели мне делали операции, переливание, сшивали все, что могли, и непосредственно искали, куда меня дальше перевести. Потому что эта клиника маленькая была, а мне уже нужен был центр побольше, более профильный.
Разослали мое резюме в несколько клиник. Отозвалась клиника, где мой профессор сейчас работает, делает операции. Приехал его заместитель, посмотрел на меня, посмотрел на анализы, привез их врачу. И врач уже сказал: «Давайте попробуем, но я не уверен, что она до Мюнхена долетит». Потому что перевозить только на вертолете, а вертолет — это смена давления, давление — это значит расширение сосудов, а если расширение сосудов, а они сшиты, то возможна кровопотеря. Но, по счастью, мы долетели до Мюнхена, и там я уже лечилась. Открыла глаза уже 13 января.
Операции и реабилитация
— Как вы восстанавливались после этой трагедии на трассе? Как вы нашли какие-то крючки, за которые можно было зацепиться?
— Мне врачи не говорили изначально диагноз. Когда я проснулась, естественно, я задавала вопросы: когда я вернусь в спорт, когда я могу тренироваться. А врачи уходили от ответа: «Ира, давай полечимся, потом видно будет». Потом уже был реабилитационный центр, и вот в реабилитационном центре, когда я упала на одной из прогулок и встать уже не смогла, в тот момент я поняла, что спорт забыт и все забыто.
— Как вы выходили из этого состояния?
— Дальше опять пригласили психологов, потому что увидели мое состояние, нужно было срочно работать, иначе бы я ушла в себя. Все было нормально. Но потом случился внеплановый абсцесс. Мне немцы «запороли» ногу, они довели пятку до некроза. И я забила тревогу, отправили фотографии моему врачу, и он говорит: «Срочно на операционный стол». Мне сделали операцию. И я понимаю, что опять мне с нуля нужно начинать. Естественно, психика не выдерживает, я ушла в депрессию. Опять вызвали психолога, потому что я с врачами не разговаривала.
— И опять операции?
— Нет, после заключительной операции в 2010 году на пятке, оказалось, что у меня аллергия на нитки. После этого был реабилитационный центр и отъезд в Россию. Здесь хорошая реабилитация. Я была довольна ей.
— Как по вашим ощущениям, все операции уже позади?
— Нет. Я только в декабре 2013 года пластику начала. Еще не меньше двух лет.
— А внутри уже все сделали?
— Нет, со спиной еще проблемы. Семь операций, и все впустую. Не знаем, что делать. Где-то сидит бактерия. И не можем понять, где.
Олимпиада в Сочи
— А расскажите, как вы попали на Олимпиаду-2014 в Сочи? И что там вообще происходило?
— Я приехала после полостной операции из Мюнхена, это был как раз декабрь 2013 года. Вернулась, начались проблемы со здоровьем. Я по «скорой» попала в российскую больницу. Пока лежала в этой клинике, пришла смс, что администрация президента приглашает меня на церемонию открытия Олимпийских игр, связь через минспорт. Я пишу: «Да, я согласна». Они говорят: «В 7 утра мы вас ждем, адрес такой-то и такой-то, вылетаем в Сочи».
Накануне я выписываюсь из клиники. Утром встаю, укладка, макияж, прическа, оделась, сумку на плечо, в машину и в назначенное место погрузки. Это чартерный рейс, и мы вылетаем с опозданием на час. Прилетаем поздно. Естественно, времени переодеться нет, надо ехать к Мутко на мероприятие. Там выясняется, что я в Москве оставила аккредитацию. Срочно звонить. А она в базе уже есть, ее нужно просто срочно распечатать и доставить мне. Слава богу, я вспомнила на мероприятии, что у меня ее нет, а иначе это было бы просто феноменально.
После мероприятия мы уже поехали на стадион. Там ко мне подошли и сказали: «Ирина, вы сидите в президентской ложе». Дали значок, говорят: «Прицепите себе на одежду на видное место, чтобы вас пропустили охранники». Я прицепила его на свое красное пальто, уже знаменитое, и дяденька говорит, можете пройти в президентскую ложу. Я прошла. Там уже многие собрались, с кем мы ехали, с кем были на мероприятии у Мутко. Все сидим, разговариваем, еще до открытия время есть.
Тут всех начинают потихоньку рассаживать, ко мне подходят и говорят: «Ирина, пройдемте. Вас проводят туда, где вы сидите». Я говорю: «Нет. Еще сорок минут до открытия Олимпиады, там холодно, я не пойду туда». Это я сейчас понимаю, почему меня хотела туда посадить заранее. Я сижу дальше в тепле, уюте на диванчике. Потом опять ко мне подходят и говорят: «Ирина, ну уже время, пойдемте». Я говорю: «Ну ладно».
Меня проводили, сказали: «Ваше место, присаживайтесь». Сзади сидят ребята, фигуристы, говорят: «Ни фига себе, с президентом сидишь». Я говорю: «Да ладно!». Меня больше всего пугало и волновало, что будут камеры — не то, что рядом будет Владимир Владимирович. Он же просто человек, из плоти и крови. А тут камеры, а тут весь мир. Вот так я, в принципе, попала на открытие Олимпиады.
— Последний вопрос, довольно неприличный. Откуда берутся деньги на реабилитации, операции в Германии?
— Это то, что я по суду выиграла после аварии. Мне выплатили компенсацию. Вот на эту компенсацию я сейчас и лечусь. Пока лечусь. Дальше, конечно, нужно будет смотреть и, естественно, зарабатывать деньги, если эти закончатся, на следующие операции.
— Ирина, что доктора обещают? Вы полностью восстановитесь?
— Вообще, мне немцы сказали, что я на коляске всю жизнь буду. А я уже без костылей периодически могу ходить по квартире. Но я с ними буду всю жизнь, стопу я не чувствую, я ею не шевелю, но я ее ощущаю, как стоит она, есть ли поверхность или нет, и это уже прогресс.
Нервы у меня не должны были восстановиться, ногой я не должна была шевелить, должна была на коляске ездить. Поэтому никаких прогнозов никто не дает. Я сейчас на реабилитацию даже не езжу, мне надоело. Я жить хочу нормально, ходить с друзьями в театры, в кино, на выставки, в кафе. Я хочу ездить на отдых. Я не хочу эти белые стены видеть.
Подготовила к публикации Мария Сныткова
Беседовала
Источник
Ирина Скворцова (бобслей) и Мария Комиссарова (фристайл) — они могли взойти на пьедестал, а оказались на хирургическом столе. Но истории этих двух девушек не только о том, как профессиональный спорт калечит тела и судьбы. Это ещё и о невероятной силе духа, вере и любви.
Имя 21-летней бобслеистки Ирины Скворцовой 6 лет назад облетело всю Россию. На соревнованиях в Германии из-за ошибки судьи мужской экипаж врезался в женский. Вес боба с двумя спортсменами — 350 килограммов, скорость — больше 100 км/ч. Травмы, которые получила Ирина, врачи назвали «несовместимыми с жизнью».
Ирину оперировали в немецкой клинике, потому что её просто боялись куда-то перевозить. Хирург потом признавался: «Только благодаря силе воли и бойцовским качествам спортсменки мы вышли за пределы возможного. Другой бы человек на её месте просто не выжил». В больнице она провела больше полугода, пережила за это время 50 операций, ей перелили 24 литра крови.
В аварию она попала 23 ноября 2009 г. и до 13 января 2010-го пробыла в искусственной коме. Это была вынужденная мера, чтобы Ирина не умерла от болевого шока. «Очнулась, вижу — белые стены. Появляется лицо мамы: «Со старым Новым годом, дочка!» В голове проносится: «Я же была на соревнованиях, был ноябрь… Я что, проспала Новый год?» — вспоминает девушка. А дальше она почувствовала боль, которую словами не передать. Обезболивающее давали каждый час, но оно действовало первые 20 минут — потом хоть волком вой. Болела каждая клеточка.
Ирина и огонь
Но несмотря ни на что спортсменка сразу стала строить планы на будущее. «Я всё рассчитала: до Олимпиады в Сочи оставалось 4 года: 2 года уйдёт на восстановление, ещё 2 — на тренировки. Размечталась… Ведь в первое время от меня скрывали, что со спортом придётся завязать. Лечащий врач в Германии вообще не особо верил, что я встану и смогу самостоятельно передвигаться».
В Москву из Германии Ирина вернулась на коляске. И познала все прелести жизни в России человека с ограниченными возможностями. Нужно было добираться на общественном транспорте (автобусе и метро) до клиники, где её ждали процедуры. Ирина начала ходить, но нижнюю часть правой ноги, которую врачи отстояли в битве с гангреной, она до сих пор не чувствует. В той аварии пострадало всё тело ниже груди. Этим и объясняется чудовищное количество операций. Когда толстенная, в несколько сот страниц, медицинская карта Скворцовой попадает к врачам, которые лично с ней не знакомы, они ожидают увидеть «овощ»… И очень удивляются, когда на костылях к ним в кабинет впархивает лучезарная красавица.
И всё же Ирине удалось стать частью домашней Олимпиады. Ей доверили нести факел на одном из этапов Эстафеты олимпийского огня. «Я приноровилась передвигаться с помощью одного костыля, ведь в другой руке нужно было держать факел. А последние 40 метров своего отрезка отбросила и этот единственный костыль. Шла и думала: «Только бы не упасть рыбкой на асфальт — не прославиться второй раз на весь мир».
Ирине Скворцовой доверили нести факел. Фото: РИА Новости
Найти половинку
С немецким судьёй, по невнимательности которого с Ириной произошла беда, она долго судилась. «Только несколько лет назад удалось получить компенсацию за увечья. Всю сумму я положила на счёт немецкой клиники — дело в том, что я до сих пор продолжаю делать операции. К уже имеющимся 50 хирургическим вмешательствам добавились ещё 10.
Я ведь долгое время даже не знала, как выглядит этот судья. Мне было известно лишь имя. И вот в Сочи на турнире по бобслею подходит ко мне какой-то иностранец. Улыбается: «Хелло!» Я хочу ответить и вдруг упираюсь глазами в его бейджик: «Петер Хелль». Тот самый арбитр, из-за которого в наш экипаж врезался другой боб. Ком в горле. А он так удивлённо: «Ты что, не хочешь со мной говорить?» — «Нет!» Развернулась и ушла».
В Сочи Ирина была уже несколько раз. Самым запоминающимся стало открытие Олимпиады-2014, где она сидела в ложе почётных гостей, среди первых лиц России и международного спорта. «Знакомые мне потом говорили: «Дура ты, Скворцова, что ничего у них не попросила».
Справедливости ради стоит сказать, что проблем с деньгами на лечение у Ирины нет — первые счета в клинике оплатило государство (до кризиса такие вопросы решались проще), остальное — за счёт компенсации, которую отсудили. Нет вопросов и с жильём — ей выделили однокомнатную квартиру. Не так давно Ирина окончила школу телеведущих, и за её спиной уже несколько успешных дебютов на этом поприще. «А ещё исполнилась моя мечта — я получила водительские права! Обычный человек жмёт на педаль правой ногой, а я — левой. И теперь я езжу на большие расстояния. Мой рекорд: покрыла за день 1100 км, когда ехала в гости к бабушке».
Российская спортсменка Ирина Скворцова во время обучения в студии ВГТРК. Фото: РИА Новости
Что дальше? Она хочет того, чего и любая девушка, — встретить «вторую половинку», родить ребёнка. Мужчинам по секрету скажем: если вы желаете обратить на себя внимание Ирины, то ни в коем случае не говорите: «Вы такая сильная!» Ей хочется побыть слабой. А сильной пусть будет любовь, которую она непременно встретит.
Спрашиваю: «Если бы была возможность вернуться в прошлое, то выбрали бы снова спорт и бобслей?» Ирина с ходу не отвечает. А потом твёрдо произносит: «Да, выбрала бы».
Источник
Интересная история о сильной женщине-спортсменке Ирине Скворцовой. Ирина Скворцова — профессиональная российская бобслеистка, чья карьера, можно сказать, оборвалась несколько лет назад из-за ошибки судьи. Мужской экипаж на полной скорости врезался в стартовавший чуть ранее женский экипаж с 21-летней Ириной. Девушка была на волосок от смерти, но она, как истинный спортсмен, продолжала изо всех сил бороться. Читайте далее рассказ Ирины Скворцовой о том, как изменилась её жизнь после этой страшной трагедии.
Все остались целы, кроме Ирины, которая получила травмы, «несовместимые с жизнью». Ирину экстренно доставили в местную больницу, а затем в клинику в Мюнхене. Чтобы девушка не умерла от болевого шока или потери крови (в общей сложности в нее потом влили 24 л крови), врачи на полтора месяца ввели ее в состояние искусственной комы. Через четыре месяца Ирину перевели в реабилитационный центр. За десять месяцев, проведенных в Германии, она перенесла более 50 операций.
Год назад Ирина избавилась от инвалидной коляски. Сейчас она ходит на костылях, сама водит машину, работает тележурналисткой на ВГТРК, а также стала приглашенной гостьей на Олимпиаде Сочи-2014.
Ниже — ее рассказ о прошедших четырех годах.
Аварию я не помню. Помню только, как легла в боб в ноябре 2009 года, а проснулась 13 января следующего года. А как ехали, как столкнулись, мозг вычеркнул.
Вся моя старая жизнь — как сон. Временами даже сомневаюсь: неужели действительно когда-то ходила, бегала, танцевала? Хотя прекрасно помню эти ощущения. Когда я вышла из комы, самым страшным показалось не то, что я лежу в трубках в реанимации, а что я проспала Новый год! Как это так, у меня было столько планов, а я все проспала!Врачи не сразу мне сказали, что со мной. Я постепенно, дозированно получала информацию. До апреля — пока не началась реабилитация — всерьез думала, что вернусь в бобслей. Я этим жила, поэтому, наверное, и не наложила на себя руки. У меня был стимул: оставалось четыре года до Олимпиады — это святое для спортсменов. Я все распланировала: два года на восстановление, два — на подготовку. У врачей спрашивала: «А я смогу поднимать штангу, прежний вес?» Они смотрели на меня удивленно и уходили от ответа.После аварии неповрежденными у меня оказались только голова (не считая сотрясений), руки и грудь. Ниже — все искорежено. И даже сегодня, если я случайно вижу себя в зеркале, реву. В квартире, кстати, я избавилась от всех зеркал. После комы все надо было начинать с нуля. Я заново училась дышать. С аппаратом искусственного дыхания легкие работали на полную.
А тут — раз! — отключили. И нужно самой, а сил нет. Глазами ору: «Подключите обратно, задохнусь!»О боли я даже говорить не хочу. Обезболивающие поначалу давали раз в час, потом — реже, чтобы не вызывать привыкания. Анестезия действовала всего 20 минут, остальные 40 я корчилась от боли — постоянной, и тупой, и острой, непроходящей.Лежа в реанимации, я долго злилась на Бога: «За что? Почему я? Да лучше бы не выжила в этой аварии, зачем мне такая жизнь нужна!» Я до сих пор не могу ответить на эти вопросы. Хотя и говорят, что Бог посылает только то, что человек может выдержать… Со временем злость прошла, осталось только смирение. Единственное, что удерживало меня от самоубийства, так это то, что позвоночник был цел и что ногу удалось сохранить. А иначе не пережила бы, нашла бы способ покончить с собой прямо там, в реанимации.В апреле 2010 года я переехала в реабилитационный центр. Продолжала учиться ходить. Перед тем как сделать шаг, прорабатывала его в голове: «Вот сейчас поставлю ногу сюда, а руки передвину вот так». Очень долго к этому привыкала.
И однажды упала на гальку — нога поехала, и сделать я ничего не смогла. Вот тогда пришло осознание, что со спортом покончено, — и это была катастрофа.Все мои мечты, все, к чему я стремилась двадцать один год моей жизни, оторвали и выбросили. Бегать — нельзя, кататься на коньках — нельзя, прыгать — нельзя. Каблуки и юбки, которые я так любила, — тоже никогда нельзя. А жить-то тогда зачем?Я сидела в коляске, ревела и больше ничего глобального не планировала.
Ближайшие цели теперь были максимум на полгода. Первая — встать с коляски. Да, ногу не чувствую, не шевелю стопой, но кость есть, упор есть. Отлично, значит буду тренироваться. Я училась сама передвигаться, мыться. Падала, но все равно повторяла. Минимум полчаса нужно было, чтобы промозговать схему и залезть в ванну, например. И еще сорок минут на то, чтобы продумать, как вылезти из мокрой ванны.
И вроде уже что-то получалось, как вдруг — бац! — операция, потом опять, внеплановая. И все с нуля. На несколько недель выбываешь из строя, и мышцы забывают все, чему заново научились. Я на месяц ушла в себя. Не разговаривала с врачами, отвечала на все вопросы «I don’t understand», отворачивалась. Не мыла голову, ничего не хотела, тупо смотрела сериалы, даже в соцсети не заходила.
И тут на помощь пришли психологи. Раньше я, как многие, наверное, считала, что психолог — это психиатр и мне он не нужен. А сейчас знаю, что невозможно поделиться всей болью с родными или друзьями. А психолог помогает выговориться. Он нейтрален, ему неважно, кто ты.Журналисты быстро навесили на меня ярлык: «Она сильная». Но я не сильная, это просто маска — надела и пошла. Я все время говорю: «Улыбайтесь, это всех раздражает». Я знаю, что меня обсуждают за спиной: мол, квартиру ей подарили, машина есть, на телевидение зовут, деньги на лечение получила, а ей все мало, все куда-то лезет. А я не лезу. Ни на одно интервью я не просилась и на работу не умоляла взять.И помощи я не прошу. Если пробка — езжу на костылях на метро. Когда не было машины, передвигалась на трамвае, маршрутках. В транспорте я никогда не прошу уступить место, потому что встать потом еще тяжелее, чем сесть. Обычно стою у дверей и наблюдаю, как меня сканируют. В Германии, если даже без головы проедешь, не будут пялиться. А у нас, если какой-то изъян, тут же рассматривают. Очень неприятно.
Но иногда бывает по-другому: еду в метро, настроение на нуле, и подходит вдруг парень или девушка: «Вы Ирина? Можно с вами сфотографироваться?» И все — у меня улыбка до ушей, на весь день заряд радости.В инвалидную коляску я больше ни за что не сяду.
Моя следующая задача — вообще обходиться без костылей. В прошлом году я получила водительские права. Сначала меня долго не принимали ни в одну автошколу, потом инструктор не понимал, как меня учить. Стопу правой ноги я не чувствую, управляюсь одной левой. Но ничего, приноровилась.
Экзамены сдавала без блата, по-честному. Получив права, на следующий день поехала за город на машине.Сейчас мне 25 лет, и больше всего на свете я хочу выйти замуж и родить ребенка. Тем более что врачи говорят, что родить с помощью кесарева сечения я смогу.Без спорта я — никуда.
Сейчас учусь в Педагогическом институте физической культуры (ПИФК) в магистратуре, выбрала специальность «спортивный психолог». Мне это интересно. И я на собственном опыте знаю, насколько важна психология в стрессовых ситуациях. На днях она открывала олимпиаду в Сочи вместе с президентом Владимиром Путиным.
Отсюда
Источник