Шимпанзе два изгиба человек четыре позвоночника

Для начала уточним: человек не произошел от обезьяны. У человека и обезьяны общие предки, которые достаточно давно разошлись, еще в период миоцена, семь-восемь миллионов лет назад. Мы родственники, но обезьяны пошли в одном направлении, а мы, люди, в другом. Это первое.

Второе – вопрос: почему обезьяны дальше не пошли? Вы знаете, всё время, пока люди шли в своем направлении, обезьяны тоже двигались, но в ином. Они адаптировались к жизни в джунглях, к питанию плодами, лазанию по деревьям в специальных условиях. Совершенно точно мы двигались быстрее, потому что обезьяны сейчас живут примерно в тех же условиях, в которых наши предки разошлись. Обезьяны в них немножко законсервировались, а мы вышли в открытые пространства из джунглей. Это, конечно, много нового собой привнесло в нашу жизнь и много потребовало от нас. Обезьяны же просто не сильно изменили экологическую нишу, в которой жили наши общие с ними предки.

Предположительно, нас обезьяны уже никогда не догонят в своем развитии. Им, конечно, плохо в джунглях, потому что мы их давим и джунглей для жизни не оставляем, но другого выхода у них нет. Есть такая вещь, как необратимость в эволюции. Кто не успел, тот опоздал. Бывает, что на начальных этапах одна группа конкурирует с другой и они выбирают разные решения проблемы. Одна из них в какой-то момент начинает опережать другую, но в последствии оказывается, что она выбрала не то инженерное решение, так скажем. А отступить назад уже нельзя. Нельзя остановиться, разобрать ситуацию и исправить положение. Когда обезьяны выбирали своё решение, ничто не предвещало беды. Это, конечно, фантазии, но не исключено, что когда-то обезьяны выдавили нас из джунглей. А кто ж знал, что это хорошо, что нам плохо? Мы приспособились к жизни в саваннах с их опасностями. И это дало толчок в развитии.

Тем не менее, обезьяны продолжают эволюционировать, но в своем направлении. Они более консервативны, потому что они остались в тех же местах обитания, где всё и началось. Просто потом оказалось, что этих мест все меньше и меньше на планете остается. Для резкого скачка им надо было бы что-то совсем кардинальное изменить в среде обитания и в себе самих.

Отличный, кстати, вопрос.

Для этого попробуем отследить эволюцию человека не от общего с котиками предка, а от последней общей экологической ниши.

Как ни забавно, приматы и виверровые (предки кошачьих) одно время занимали сходные экологические ниши, а именно — позицию мелких древесных хищников или всеядных существ. Виверровые пошли по пути хищной специализации, приматы — по пути падальщиков и, как результат развития, всеядности. Многие анатомические особенности наших предков и ближайших родственников («обезьян») связаны именно с этой особенностью питания: мощные челюсти, зубы с тупыми концами и пр. Пойди котики по тому же пути, у них были бы те же черты, что и у нас, т.к. дальнейшее развитие было бы полностью аналогичным.

Но в такой постановке вопрос не имеет никакой ценности.

Предположим, что котиков на путь разума толкнула потребность в дифференциации, которая когда-то выгнала предков людей из леса в степи, заставила работать руками, плавать, облысеть и, в конце концов, сгонять в космос.

Предположим, что часть кошачьих лишилась своей природной среды обитания, источников пищи и других ресурсов в ходе конфликта внутри своей популяции и смогла преобразовать свой животный ум в разум цивилизации для преодоления возникших проблем. Некие котики (скорее всего, это были бы представители самого развитого интеллектуально вида среди кошачьих — Дикой лесной кошки или Félis silvéstris), размерами поменьше, послабее, с неэффективными для бега и лазанья по деревьям лапами, но зато с развитыми пальцами, смогли взять в руки палку и начать охотиться не менее эффективно, чем их более совершенные собраться. Эти котики стали бегать на задних ногах, т.к. в передних они стали держать палки. На двух ногах едва ли можно достичь больших скоростей, поэтому ставку эти котики сделали бы, как и человек, на выносливость. При этом котики начнут наступать на пятку, а их ступни сильно укоротятся, так что их ноги будут напоминать человеческие с коленями и ступнями. Когти втягиваться перестанут за ненадобностью и со временем уменьшатся до безопасных размеров или превратятся во что-нибудь декоративное, например, в роговые колпачки на кончиках пальцев. Сами котики станут выше, но навсегда останутся ниже среднего человека. Я думаю, их рост достигал бы 1 — 1,2 м.

С изобретением огня и одежды постепенно отпадёт потребность в шерсти, которая сохранится на гениталиях, шее и голове, как и людей. Хвост может редуцироваться или исчезнет совсем — в настоящий момент нет убедительной теории, почему он исчез у бесхвостых обезьян, но мы договорились, что котики отрастили «разум», всё ещё имея хвост и хищную специализацию. Руки котиков постепенно крепнут и обрастают мускулатурой для ударов с замахом, пальцы на руках никогда не станут такими ловкими, как у людей, но для своих целей их будет достаточно. Зрачки станут круглыми, ведь сумерек слишком мало для эффективной охоты и хозяйственной деятельности. Котики станут дневными существами, но вряд ли станут бояться ночи также, как и люди. Уши у котиков по-прежнему останутся гибкими и подвижными, а, может быть, прирастут к голове намертво. Тут всё зависит от социальных стереотипов.

Будет создан социум. Хорошо известно, что одомашненные кошки создают сложные социальные структуры и склонны к общению, совместной активности и пр. Так что тезис об «несоциальности» кошачьих не имеет под собой основания.

Создание социума приведёт к подчинению ему цикла репродукции. Возможно, кошечки обзаведутся менструальным циклом вместо эстрального, а может быть, научатся маскировать эстральный. Усилиться половой диморфизм. Элементы внешности, связанные с размножением, гипертрофируются. Возможно даже, что самки котиков будут цениться за крупный бюст с 4-6 грудей, пышный хвост и гордую горбатую осанку, кто знает?

В конечном итоге котики разделились бы на расы (на чернокожих африканских котиков с розовым носом и ладонями, розовокожих котиков средней азии и серокожих северных котиков). Возникли бы государства котиков, в которых бы ценилась охота, но порицалась война и убийства себе подобных, причём чисто из глубинного страха: старые охотничьи инстинкты — для хищника любая рана может быть смертельной. При этом драки бы и войны велись, как и в людском обществе. Власть бы захватили изобретатели оружия, а затем те, кто умеют лучше всего убеждать и заставлять себя любить.

В итоге почти всё было бы как у нас.