Муж сломал жене позвоночник
В подмосковном городе Электростали Андрей Разбойкин повредил позвоночник гражданской жене Наталье Сушковой якобы во время страстных игр. Именно такую версию мужчина рассказал полицейским и медикам. Сама Наталья говорить не может, она практически полностью парализована.
Теперь 33-летняя женщина может общаться только при помощи трафарета для немых. Медики диагностировали у жительницы Электростали перелом шейного отдела позвоночника. Дышит Наталья через аппарат искусственного дыхания.
— Сексуальных игр не может быть по той причине, что он давно живет с другой женщиной. Даже когда они жили вместе, было ясно, что у них нет близости интимной. В плане того, что у него есть другая женщина, — рассказывает Ирина Ищенко.
До появления «другой женщины» в гражданском браке Наталья и Андрей прожили 12 лет. За это время у них появились двое детей. По словам родственников женщины, мужчина регулярно бил свою супругу, однако она боялась от него уйти.
— Это была попытка, прямая попытка угрозы жизни. Когда я ей говорила, чтобы она переехала в свою квартиру, дочь отвечала мне, что она очень боится, ведь муж ее убьет, — вспоминает мать Натальи Людмила Сушкова.
Уже около месяца Наталья находится в реанимации местной медсанчасти. Женщина перенесла несколько операций. Надежды на то, что жительница Подмосковья вновь будет ходить, с каждым днем все меньше.
— Чувствительность немножко восстанавливается, но она остается парализованной. Прогноз мы не можем дать, — отметил лечащий врач.
Полицейские Электростали не стали заводить уголовное дело из-за показаний Андрея Разбойкина, который объяснил повреждение жены как бытовую травму. Однако недавно благодаря все тому же трафарету с алфавитом Наталья рассказала своей сестре правду о том, как все было на самом деле.
— Он ее схватил, когда она лежала на диване, за голову. Резко, чуть ли не пополам сложил, давил до тех пор, пока не хрустнула шея. Это уже она сама поясняла следователю. Когда шея хрустнула, она сразу почувствовала резкое онемение всех конечностей: рук, тела и ног, — пояснила Ирина Ищенко.
Помочь Наталье решили адвокаты. По мнению юристов, то, что совершил Андрей Разбойкин, по всем признакам является умышленным причинением тяжкого вреда здоровью.
— Мы добиваемся возбуждения уголовного дела. Статья предусматривает до восьми лет лишения свободы. Моей подзащитной нанесены тяжкие телесные повреждения, в данный момент она находится в реанимации, — прокомментировала адвокат пострадавшей женщины Елена Кабанова.
После того как Наталья освоила трафарет для немых, полицейские вновь взялись за это дело и сейчас продолжают выяснять обстоятельства произошедшего. Однако родственники пострадавшей утверждают, что у Андрея Разбойкина есть влиятельные знакомые в Электростали и то, что он сделал из своей супруги инвалида, может запросто сойти ему с рук.
Наталья парализована, и медики не дают каких-либо прогнозов, что она когда-нибудь полностью восстановится, ей сейчас необходима материальная помощь.
Для всех, желающих помочь женщине, публикуем реквизиты лицевого счета:
Счет получателя- 40817810740005353438
Наименование банка: Среднерусский банк Сбербанка России
БИК -044525225
кор.счет-30101810400000000225
код подразделения банка -4 0904001525
г. Электросталь, пр. Ленина 32/16
Aндреева Регина Сергеевна (родная сестра Натальи, которая ухаживает за ней).
Источник
Анна и Валентин со стороны казались идеальной парой. Фото: www.instagram.com/738043/
«Сбежала с тремя детьми от мужа-убийцы»: эти жуткие строки – статус на страничке сибирячки Анны Скачковой в «Инстаграме». Она – бывшая жена новосибирского ресторатора-миллионера Валентина Скачкова. О том, что ей пришлось вынести от когда-то любимого мужчины, и чего ей стоил развод, Анна откровенно рассказала в эксклюзивном интервью КП-Новосибирск.
Анна и Валентин вместе начинали бизнес, когда у них не было ни копейки. Фото: www.instagram.com/738043/
«НА БИЗНЕС ДАЛИ ДЕНЬГИ МОИ РОДНЫЕ»
— Мы познакомились на дне рождения у друзей: тогда мне было 17 лет, а Валентину – 18, — начинает рассказ Аня. – Тогда все было как в сказке: любимый человек красиво ухаживал, дарил цветы, пылинки с меня сдувал…
Сибирячка уверяет: открыть первое дело Валентину помогли ее родственники.
— У нас ведь вообще ни копейки денег тогда не было, даже на свадьбу: мы просто пришли в загс, расписались и все, — вспоминает Анна. – Мои родные дали деньги на его первое дело: сначала у нас был свой автобус, потом он построил две небольшие заправки.
Но не срослось: бизнес рухнул, и все пришлось начинать заново.
— Так было на протяжении 10 лет: только вроде начинаем копить деньги, и опять все рушится. Он пытался заниматься лесом, но там было так — 100 рублей вложил, 1000 должен остался, — говорит Анна.
У Анны и Валентина трое детей. Фото: www.instagram.com/738043/
А потом Валентину улыбнулась удача: он попробовал себя в качестве брокера, и дело пошло.
— Еще я помогла ему открыть транспортную компанию и заключила первый договор. Это был ценный клиент, с которым мы потом проработали много лет. За ним потянулись и другие, — говорит сибирячка.
После этого муж уговорил Анну сидеть дома с детьми. Никаких нянь и домработниц у них не было: все по дому жена бизнесмена делала сама.
— У нас была идеальная семья, трое детей! Все меня спрашивали: «Что ты делаешь, что он тебя так любит?». Муж всегда на меня влюбленными глазами смотрел, обожал, мечтал, чтобы я сидела дома, — говорит женщина.
Анна уверяет: Валентин поднял на Анну руку в 2015 году. Фото: www.instagram.com/738043/
ВО ВРЕМЯ ЭРОТИЧЕСКОГО МАССАЖА ПОПРОБОВАЛ НАРКОТИКИ?
Тот момент, когда все пошло наперекосяк, Анна помнит до сих пор:
— Это был июль 2015 года, младшему сыну тогда исполнилось два годика. Это я уже потом узнала, что муж сходил в салон на эротический массаж, заплатил 12 тысяч. А после девицу, с которой он был, повез с собой в командировку в Томск, — сибирячка уверена, что эта девушка впервые дала ему попробовать легкий наркотик.
Анна заверяет: после этого салона Валентина как подменили, и из любящего супруга он превратился в настоящего тирана. Стал постоянно в выходные сидеть дома с пивом и водкой.
— Впервые он поднял на меня руку в августе 2015 года: мы тогда были с друзьями. После этого он часто поступал также, когда мы были в больших компаниях. Он просто начинал меня бить ни за что: например, на Байкале я сделала красивые фото, а он меня избил за это, — со слезами вспоминает сибирячка.
Валентин не отрицает, что бил свою жену. Фото: www.instagram.com/738043/
«ЛЮБОВНИЦА ЕГО ПРИВОРОЖИЛА»
Дальше было только хуже: перелом позвоночника, постоянные синяки, разбитая бровь…
— Самое страшное, что все это происходило на глазах у детей. Я могла просто ходить по дому, а он хватал меня, рвал платье ни с того ни сего, — уверяет Анна. – Для детей это было ужасно, они его просто боялись. Мы жили в аду! Я написала 30 заявлений, но все без толку. Говорили, что нет оснований его посадить. А он мне заявлял: «Ты же сама виновата!». Он не мог вынести, чтобы я выходила, с кем-то общалась. Для меня это была клетка.
Но на этом испытания Анны не закончились:
— Бывший муж летом 2018 года пытался меня уговорить, чтобы я попробовала эти голубые таблетки, завернутые как конфетки. Говорил, что после них будет очень яркий секс… А однажды силой запихнул полтаблетки в меня, хотел тоже наркоманкой сделать.
Но сейчас Валентин живет не с девушкой из интимсалона, а с женщиной, с которой познакомился в спортзале.
— Да она его приворожила: она ему даже волосы свои в трусы подкладывала, — заверяет Анна. – Вы не представляете, что было с ним: он стал как сатана! Это реально черная магия: ну не может так резко человек измениться. Он не давал деньги даже на детские платежи в школу, на секции. Я волосы красила краской из «Ашана» за 106 рублей. Я была как рабыня. Меня вытащили только дети: я поняла, что никто не будет любить моих детей как я, никто их не защитит.
Анна сейчас живет в Москве. Фото: https://www.instagram.com/annaskachkova_/
ВМЕСТО АЛИМЕНТОВ – ДОЛГ В 52 МИЛЛИОНА?
Недавно Анна и Валентин развелись, сибирячка уехала в Москву. Но вопросы о разделе имущества еще не решены.
— Муж повесил на меня долги в 52 миллиона: весь бизнес строился, когда мы в браке были, так что все пополам, все его убытки тоже. А его адвокат заявила, что и алиментов я не дождусь, — переживает Анна.
Сейчас сибирячка пытается добиться своего в суде, но пока толку нет. КП-Новосибирск следит за развитием событий.
ИЗ ПЕРВЫХ УСТ
Только бил
Валентин Скачков кратко ответил на обвинения бывшей супруги:
— Вместе 22 года. Проблемы дома начались, когда на работе начались проблемы. С избиениями соглашаюсь, не отрицаю этого и понимаю, что ничего хорошего в этом нет. Но я находился в состоянии аффекта. Умела женщина ввести из себя, создать конфликтную ситуацию, провоцировала. Нравилось это ей. По поводу остального не согласен.
Источник
В Подмосковье мужчина одним ударом сломал челюсть в двух местах собственной жене. Теперь она намерена судиться с ним по полной программе. Сейчас у девушки пол-лица в гипсе, она может есть только жидкую пищу. Как выяснилось, ссорились супруги нередко, да так, что слышали все соседи, но подавать на развод не решались ради ребенка и надеялись, что все наладиться. А между тем, если не принимать срочные меры, подобные семейные конфликты нередко заканчиваются плачевно.
В рационе теперь только детские смеси, пюре и каши в пакетах. Так Светлана готовит себе завтрак, обед и ужин: измельчить в блендере до однородной массы, потом в стакан и через трубочку медленными глотками. Во рту железо, челюсть сшита по частям, говорить больно, но молчать она не собирается.
Ее ударил муж: один прямой по касательной. Поссорились. Якобы в очередной раз. Первые кадры и фотографии – она фиксировала все. Лицо разбито, пол в крови. Вместо слов непонятные звуки. И взгляд, полный ужаса.
«После того, как он придушил, он вбежал в комнату, и вот я просто помню вот эту картину, как он летит с окна, открывает дверь, и с лету он мне делает один прям четкий удар», — рассказала пострадавшая Светлана Костенко.
Итог – двойной перелом со смещением и предстоящий развод, который должен был случиться раньше. Но ради маленького сына, которому вот-вот исполнится год, она постоянно оттягивала это решение. Хотя ссоры в семье происходили часто, иногда доходило до рукоприкладства. Скандалы слышали все соседи.
Он якобы мало работал, не мог обеспечить семью, она хотела и требовала большего. Андрей к такому не привык. Комментировать ситуацию муж и его семья отказались, заявив, что такой финал отношений их не удивляет. Но ударил зря, теперь жалеет и жалеют. Не понятно только, кого. Наверное, опять Андрея. Ведь ему и раньше якобы постоянно говорили, что пора заканчивать.
Ирина из Клина тоже стала жертвой домашнего насилия. Ждала, надеялась. И когда в очередной раз избили, написала заявление и рассказала об этом в соцсети.
«Бил кулаками, ногами, кидал на пол, швырял вещи, пытался душить«, — так она описывает свой последний вечер в компании сожителя. Это продолжалось постоянно. После – примирение, короткая передышка и очередные побои. Синяки не пропадали. В этот раз ей надоело. Ведь пришлось буквально спасаться бегством, прятаться и ждать полицию на улице. Закончиться все могло намного хуже. Как, например, в истории из Челябинска.
Не менее одного удара в область головы и не менее трех ударов в область туловища и таза потерпевшей. Схватил Щелконогову за волосы и, удерживая в таком положении, ударил не менее трех раз головой об пол. Она только и успела, что вызвать скорую и дождаться врачей, но спасти Елену не смогли. Разрыв печени, отек мозга – при таких травмах не выжить. И все знали, что в семье что-то не так. Женщина часто ходила в свитере с высоким горлом и в очках, прятала следы, терпела. Причин, видимо, было много. Одна из них – дети. Часто жертвы насилия не уходят от тирана из страха потерять кормильца, думают, что лучше так, чем одной, что это случайность, и привыкают к такому поведению.
«Почему это так происходит, это не бывает вдруг. Это происходит как-то постепенно. Сначала мужчина толкнул женщину, потом как-то ее легонько ударил, было обидно, может, сама спровоцировала», — отметила семейный психолог Наталья Панфилова.
Сама виновата, довела, извела, замучила – подобный бред с разными оправданиями часто в головах красивых и слабых пропадает, к сожалению, иногда слишком поздно.
Светлана, например, теперь и вспоминать о человеке, который изуродовал ее лицо, не хочет. И не важно, что было до. Теперь все кончено. Впереди развод и суд. Супругу придется ответить перед законом.
Источник
Самое скучное на свете, как говорила Ахматова, чужой блуд и чужие сны. Я бы еще добавила: и чужие болезни. А теперь обо всем подробнее.
ЧП под Вязьмой
Я — не Тина Канделаки и не мчалась в Ниццу на «Феррари» с олигархом. С нашей аварией все прозаичнее. Курс соседского рубля так заколебался и достал родных в Белоруссии, что я взяла на пару дней отпуск, и мы ранним сентябрьским утром выехали к родителям и их сиделкам со всякой помощью.
ДТП случилось под Вязьмой в полдевятого утра. У мужа Сережи — царапина (был пристегнут). Я спала на заднем сиденье, чтобы сменить его за рулем — перелом позвоночника. Как потом вздохнет врач: «Удачный».
Попробовала сесть, не получилось. Машина — в лепешку, но моя задняя дверь чудом открылась. Полиция и «скорая» приехали быстро. Начался разбор полетов и заполнение протоколов. Меня как-то перетащили на носилки. Первая неловкость — за свой вес: шестьдесят кг с хвостиком, им ведь тяжело.
Повидавшая жизнь-нежизнь «карета» довезла до приемного покоя районной больницы. Женщина-фельдшер кладет на живот мою сумку, предварительно проверив, что я в сознании, и уезжает на следующий вызов. Зябко в коридоре. Пахнет сквозняком и ремонтом.
Громкие санитарки повезли на раздачу овсяную кашу — лучший завтрак во всех больницах.
Хочется закрыть глаза и ни о чем не думать. Первое испытание — меня, как куль с мукой, кто-то как-то перекатывает на холодный рентгеновский стол. И обратно.
Голос сообщает диагноз и просит собрать ходячих, чтобы поднять больную на второй этаж. Это значит, меня. Лифт тут только числится лифтом, но не работает.
Полечу на трамвае
В палате — две соседки. Сокамерницы. Одна, молодая, «кустодиевская мамаша», со сломанной ногой бойко обращается с костылями. Вторая, бывшая очень интеллигентная женщина с короткой седой стрижкой и свежими швами на голове («это мой сожитель побил»), к счастью, на ногах. Хитрованистый мозг прикидывает: если что, эта подаст или позовет.
Теперь надо собраться с силами и взять в руки телефон. Сын уже выехал из Москвы, Сережа позвонил ему первому…
Сказать уверенным голосом маме: все хорошо, но сломалась электрика в машине, сейчас нас тащат обратно в Москву. Так что не ждите к ужину. Но на днях передадим все, что надо… В ближайшее время теперь вряд ли смогу приехать: в России, ты же знаешь, серьезные выборы.
Потом надо позвонить на работу и весело протараторить: я тут пару деньков в Вязьме поваляюсь, вы уж там пока без меня…
Заходит палатный врач: вот адрес ортопедического салона в Москве, ваши родственники должны немедленно купить корсет и привезти его сюда. Как минимум неделю нельзя шевелиться, а там видно будет. Ни о каком переезде в Москву не может быть и речи. Надо посмотреть, что еще выстрелит, когда шок пройдет.
Неделю — так неделю
Вскоре у кровати объявился следователь Игорь и стал восстанавливать картину аварии с моих слов. Потом вдруг перешел на шепот. Я плохо слышу, опять провалилась в никуда. Но такое слышать надо: «Немедленно отсюда уезжайте. На моем участке за сутки бывают в среднем две крупные аварии. Я всем говорю, нельзя при международной трассе держать такую бедную больницу, где, кроме рентгена и анальгина, ничего нет». Потом уже нормальным голосом: «Скоро приедет из милиции ваш муж».
Тут до меня стало доходить, что так не пронесет и надо собраться с духом и позвонить главному редактору. Что таить, у «Российской газеты» — мощный ресурс, уникальный медицинский обозреватель Ирина Григорьевна Краснопольская и совершенно потрясающие по чуткости коллеги-друзья-начальники. Они немедленно развили бурную деятельность и стали решать, как доставить нетранспортабельную меня в Москву. Может, вертолетом? Уточнила, во сколько это обойдется. 5 тысяч долларов?! Ни за что! Ни редакцию, ни семью разорять не будем. За такие деньги лучше на трамвае до Москвы поеду. Потом мой случай, кажется, не смертельный. Я же живая.
Через несколько минут бодрых разговоров опять все стало все равно. В придачу никак не могу устроить голову на подушке, мешают шейные боли.
Два банана до зарплаты
Сквозь дрему слышу телефонный разговор молодой мамы с мужем, который остался дома с годовалым ребенком: «Ты почему только два банана ему купил? Надо было три. Я с Наташей с пятого этажа договорилась, она одолжит нам тысячу рублей до конца месяца».
Бывшая питерская, хорошо отмытая, с прекрасной речью соседка начала жалеть, что не может оставить никому свой адрес, потому что не знает, где будет. Завтра ей привезут в палату телевизор. Ого, мелькнула в голове. Потому что телевизору тоже негде жить, добавила она… Ее мечта: когда выйдет из больницы, непременно купит сто граммов сырокопченой колбасы.
Стала вспоминать, а где же моя сумка? И как я должна дать денег этим женщинам, чтобы не обидеть их. А как только появится в палате муж или сын, пусть идут и немедленно покупают колбасу. У человека ведь одна-единственная мечта!
А я ведь до зарплаты уже не одалживаю тысячу и давно не смотрю в кошелек перед тем, как купить бананы. Мне хотелось их всех вместе с больницей удочерить, усыновить, помочь. И не только их.
Самое печальное объявление года я прочитала минувшим летом в ста километрах от Москвы в Талдомской районной газете, которое ставит безнадежный диагноз обществу и его ценностям лучше любого социолога.
Вакансии центра занятости: Водитель погрузчика — 20 000; Врач — 9395 — 20 000; Зав.складом — 25 000; Подсобный рабочий — 10 000 — 20 000 Специалист по кадрам — 40 000…
Это же как надо умудриться поменять клеммы с плюса на минус, чтобы требующий огромных знаний, вечной ответственности за чужую жизнь труд врача стоил столько же, сколько и подсобного рабочего, куда часто и бомжей берут?
Пришла медсестра, сделала обезболивающий укол. Доктор еще раз напомнил про корсет… Дался ему этот корсет: когда я еще встану… Нянечка принесла суп на обед и рассказала, что она ни за что не работала бы за несколько тысяч, но тут поесть можно да еще больные что-нибудь подбросят.
В эту минуту до меня стало доходить, что даже воду выпить, не поднимая головы, для меня проблема — могу только как младенец — через соску… Когда я косым глазом увидела цвет судна под соседней кроватью, мне показалось, что лучше я умру, чем прикоснусь к чему-то подобному.
Вскоре объявились мои мужчины и пошли с большим списком в аптеку и в магазин.
Все, что мы везли родителям в Белоруссию, изъятое из разбитой машины, с легкой душой оставили в Вязьме.
Болезнь — это тоже жизнь
На следующий день из Москвы за мной пришла «скорая помощь».
Это было красивое явление столичных докторов (лучших отправили!) в мою обездоленную Вяземскую центральную больницу. Владимир Иванович вместе с фельдшером Сашей ловко упаковали меня на вакуумные носилки (тут таких и не видели), профессионально с водителем снесли с лестницы.
И когда мы 200 километров мчались с сиреной в Москву, ясно представляла, что так же, наверное, люди лежат в гробу, скрестив руки на животе, успокоившись, освободившись от всех и от всего. Не надо просыпаться, успевать, отчитываться, отвечать, жюрить, любить, беспокоиться, заботиться, соответствовать, стремиться… Думать — в конце концов. Люди, как листья на деревьях, осенью упали, весной новые появятся.
Наконец-то, я поняла своего хорошего знакомого отца Иоанна, который минувшей весной прислал мне из Института Вишневского невероятную SMS-ку: «Жду операцию, пребываю в состоянии счастья». Потом при встрече пояснил: «Представьте, Бог вас положил на операционный стол, как на верстак, и решил руками хирурга усовершенствовать». Болезнь — это тоже жизнь. Нельзя полагать: вот выздоровею, тогда начну жить.
Хорошо, что это случилось со мной, а не с кем-то из моих близких. Я сильная, я все перенесу. Правда, говорят, любую боль можно перенести, если она чужая.
Пришло облегчение — наконец-то, ЭТО случилось.
Я отношу себя к материалистам, всегда ближе точка зрения нобелевского лауреата Виталия Гинзбурга, чем чья-то иная, но я уже жила ожиданием беды.
У меня по несколько лет всегда буйствовали без пересадки орхидеи в кабинете, летом они все опустили уши и отказались больше цвести. В ночь, когда мы выезжали в дорогу, увидела сон и помню его как явь. Я всю жизнь во сне летала-парила. Тут — серый день, невидимая сила отрывает меня от земли и несет высоко, под облака. Мне абсолютно не страшно и покойно. На пути попадается одна-единственная зеленая яблоня и останавливает вознесение своими ветками. Неосязаемый кто-то возвращает меня на бабушкин двор, но не опускает совсем на землю. А я просыпаюсь с мыслью: интересно, а что со мной будет дальше?..
Дальше был Институт скорой помощи имени Склифосовского.
Сотрудничаю со следствием
Я всю дорогу уверяла доктора со «скорой» и его начальство в ЦКБ, Ирину Аскольдовну Егорову, что меня надо везти именно в Склиф, что меня там ждут.
В приемном покое меня не ждали и оформили как самотек. Слишком много людей принимали участие в моей судьбе. Вернее, ждали в нейрохирургии, а мы обратились в травматологию.
Тем чище оказался эксперимент.
Приемный покой Склифа произвел впечатление. Как в хорошем западном фильме, меня на каталке перевозили от одного прибора к другому, от одного специалиста к другому: рентген, компьютерная томография, УЗИ (повреждения внутренних органов — нет, есть камни в желчном пузыре; я об этом знаю ровно столько лет, сколько существует УЗИ) . ЭКГ — сердце в порядке. Только пару раз услышала: вам категорически 10 месяцев нельзя употреблять ни капли спиртного. И все время хотелось сказать: ладно, без проблем, но почему нельзя? Наконец-то, до меня дошло, что эти слова говорят следующему за мной по маршруту «нетрезвому побитому мужичонке, подобранному на улице», подсказал «мой водитель» санитар Володя.
Наконец-то, все звонки и просьбы срослись, я догадалась об этом, когда к моей каталке подошла целая группа врачей во главе с директором Анзором Хубутия. Я зачем-то много говорила, будто стремилась доказать, что мне не отшибло память. При этом не могла выдавить из себя никакую жалобу на состояние здоровья. Все хорошо. Я живая. Вы же видите. Сделала полушутливое заявление: в юриспруденции есть понятие — сотрудничать со следствием, чтобы скостить срок. Обязуюсь сотрудничать с медицинской бригадой, чтобы скостить свой срок на больничной койке.
Встань и иди
А потом настал час правды. Я осталась наедине с нейрохирургом Андреем Гринем. Вечер пятницы, значит, его откуда-то вызвонили друзья, Людмила Ивановна Швецова, чтобы на случай операции именно он взялся за работу.
— При вашем осложненном компрессионном переломе первого поясничного позвонка ситуация 50 на 50. Можно делать операцию, а можно попробовать и без. Я бы себе не делал, сам бы справился.
И я справлюсь, думаю про себя. Зря, что ли, многие годы вместо обеда бегаю на йогу в фитнес-клуб.
— Я студентам говорю: если не задет спинной мозг, мы пациента непременно поставим на ноги. У меня есть летчик, который после перелома по-прежнему летает… Я завтра к вам еще зайду.
Полушутливый вопрос Гриня: «Сжимать зубы от боли умеете?». Такой же ответ: а какая женщина не умеет этого. А дальше невероятное: » Я вам покажу, как надо вставать»
Меня подняли на пятый этаж в отделение нейрохирургии к Олегу Валерьевичу Левченко, поместили в отдельную палату (жизнь компенсировала Вязьму) рядом с постом медицинской сестры. Уговорила мужа пойти домой и поспать хоть первую ночь и прийти рано утром умыть меня.
Суббота. Андрей Гринь должен улетать на Сахалин читать лекции коллегам, но перед отлетом, как и обещал, заходит ко мне.
Полушутливый вопрос: «Сжимать зубы от боли умеете?». Такой же ответ: а какая женщина не умеет этого.
А дальше — невероятное: — Я вам сейчас покажу, как надо вставать.
— Но все другие врачи говорят, что месяц не надо этого делать, — на всякий случай информирую я главного нейрохирурга Москвы. — А тут только третий день.
— А вы при них этого и не делайте, — не возражает Гринь.
Как я благодарна Андрею Анатольевичу за тот подъем с поворотом на живот, буквой «Г» сползая на пол… Я смогу обходиться без сиделки!
Потом он так же весело показал несколько упражнений на вытяжку, повиснув тут же на двери…
С понедельника ко мне стала приходить Галина Владимировна и учить шевелить сначала пальцами ног, кистями рук. Я ведь никому из них не могла сказать, что втихаря встаю, держась за стенку.
Как Ельцин работал с документами, так я начала работать со своим телом, включая мозги.
Не скажу, где наш партизанский отряд
Чтобы жить было веселее, уговорила заодно удалить мне и желчный пузырь с камнями (все равно без дела лежу, а то когда еще у меня в жизни найдется для этого время). Меня перевели во вторую хирургию, и Луцык Константин Николаевич с Зиняковым Сергеем Александровичем сделали все изящно методом лапароскопии. Правда, опять пришлось потерпеть. А, одной болью больше… (через два месяца в Германии профессор Вольфганг Келлинг — его дядя как раз изобрел этот метод — будет стараться запомнить фамилию Лу-цык, впечатленный качеством работы московского хирурга).
На 18-й день я выписывалась из Склифа, и, естественно, встал вопрос благодарности. Повезло придумать: вместе с моими друзьями из белорусского посольства и ресторана мы устроили фестиваль белорусской еды. Два отделения на обед пробовали драники и колбаски, запивали березовым соком, а знаменитую зубровку оставили на новогодний корпоратив. В институте — ни-ни спиртного. Что, впрочем, сильно радует.
Дальше меня «повели» уже в поликлинике травматолог Анастасия Александровна Буслаева и еще один Андрей Анатольевич (сразу отметила, не зря тезка талантливого Гриня) — Балашов, заведующий неврологическим отделением.
Мне три жизни теперь надо прожить, чтобы отблагодарить всех людей — друзей, коллег, врачей, родных, которые меня во всех смыслах ставили на ноги.
На деликатный вопрос, когда выйдешь на работу, отшучивалась: когда сяду, тогда и выйду. При переломе позвоночника где-то после четырех месяцев можно без опаски садиться. Так как я живу «по Гриню», то пробую делать это раньше.
Потом был реабилитационный центр имени Герцена в Кубинке, где свежий воздух, диета, бассейн и лечебная физкультура продолжили вершить доброе дело. Я смогла там наклониться и натянуть сапог на ногу! Еще одна победа и степень независимости.
Когда же мне стали делать массаж спины и шеи, я вынуждена была сделать заявление: «Все равно не скажу, где находится наш партизанский отряд».
Вообще реабилитация и физиотерапия — это отдельная песня.
В силу сложившихся дальнейших обстоятельств она прозвучала для меня на немецком языке.
Но об этом — в следующий раз.
Цифры и факты
Самое печальное объявление года я прочитала минувшим летом в ста километрах от Москвы в Талдомской районной газете, которое ставит безнадежный диагноз обществу и его ценностям лучше любого социолога.
Вакансии центра занятости:
Водитель погрузчика — 20 000;
Врач — 9.395 — 20 000;
Зав.складом — 25 000;
Подсобный рабочий — 10 000 — 20 000
Специалист по кадрам — 40 000…
Акцент
Полушутливый вопрос Гриня: «Сжимать зубы от боли умеете?». Такой же ответ: а какая женщина не умеет этого. А дальше невероятное: » Я вам покажу, как надо вставать»
Источник