Отец сломал сыну позвоночника

Сегодня житель городка Красавино Вологодской области Борис Черногорцев снова пытался попасть к сыну. Шестилетний Саша сейчас прикован к постели в областной больнице. Отца к нему не пускают, потому что тот ограничен в родительских правах. Несколько месяцев назад органы опеки отобрали у Бориса троих детей. Такое решение объяснили тем, что обстановка в семье сложная: оба родителя — без работы, и с жильем проблемы. В детдоме, заявили чиновники, младшим Черногорцевым будет лучше. Это «лучше» и обернулось для Саши поврежденным позвоночником.

Корреспондент НТВ Алексей Ивлиев передает из Вологодской области.

Трехлетняя Надя в детском доме оказалась вместе с двумя старшими братьями. Их отца и мать родительских прав не лишали, но однажды органы опеки приняли решение эти права ограничить и в тот же день детей забрали из дома.

Отец детей — Борис Черногорцев, много лет назад отбывавший тюремное наказание за убийство, сейчас постоянно ходит с кипой справок из детского сада, школы, от участкового. Везде характеризуется положительно. Доказывает, что он — хороший отец.

Борис Черногорцев: «Я уже не пью пять лет, даже не курю. От капитана Гарманова, участкового или кто он там, есть справка, что с 2007 года я нигде не привлекался. Каким я могу быть дебоширом? Должны быть какие-то бумаги от соседей, что я такой-сякой».

Соседи в один голос утверждают: дети у Бориса всегда были сыты, одеты и обуты.

Римма Яшенина, соседка семьи Черногорцевых: «Он все сам делает, сам стирает на детей, готовит, варит. Как говориться, не мужчина, а женщина».

Представители органов опеки говорят, что основания для ограничения родительских прав у них все же были. Помимо того, что Борис отбывал срок, его жена состояла на учете в психиатрической клинике. Все последнее время родители не работали, живя только на свои пенсии. И ютились впятером в однокомнатной квартире в бараке.

Александра Коновалова, начальник управления социально-правовой защиты детей Департамента образования Вологодской области: «Семье дается время на протяжении шести месяцев для того, чтобы урегулировать все вопросы, которые считаются отрицательными».

Собственно, проблемы у семьи, считает отец, начались именно тогда, когда он обратился к местным властям с просьбой улучшить жилищные условия. Сразу после этого детей и забрали.

Хотели как лучше, получилось как всегда. В результате ограничения родителей в правах шестилетний Александр оказался в Вологодской областной больнице. Отца ребенка больше всего пугает, что врачи категорически отказываются назвать диагноз.

Шестилетний брат Нади Саша должен был в этом году пойти в первый класс. Вместо этого он с серьезной травмой позвоночника оказался в больнице. Директор детдома говорит, что произошел несчастный случай.

Татьяна Будахина, директор Великоустюжского детского дома: «Воспитатель привела пять детей, они разделись, не закрывая двери, воспитатель зашла в банное отделение, в душ. Она открывала душ, а он решил пойти посмотреться в зеркало. Разделся и упал. Вот такой случай!».

Отец Борис в несчастный случай не верит. Якобы сын сказал ему, что это воспитательница толкнула его. После семи недель пребывания в больнице Великого Устюга у ребенка началось осложнение. На санитарном вертолете Сашу срочно доставили в Вологду. Все это время врачи запрещают малышу вставать.

Сотрудник службы охраны: «А вы с НТВ? Мне сказали вас не пропускать».
Корреспондент: «А, простите, кто не разрешил?»
Сотрудник службы охраны: «Администрация больницы».

Поговорить с главврачом, чтобы узнать, что с ребенком, сначала не удавалось не только журналистам, но и ограниченному в правах отцу. Лишь после длительных переговоров Бориса с гостинцами на 10 минут пустили к сыну.

Борис Черногорцев: «Ты главное не унывай, духом не падай. Худой ты что-то стал совсем».

Сейчас Борис Черногорцев через адвоката пытается добиться права узнать диагноз Александра. И если понадобиться, то хочет перевести сына в московскую или питерскую клинику.

Мария стала главным мотиватором в жизни своего младшего сына Евгения, который после перелома позвоночника год не вставал с постели, а спустя пару лет стал выигрывать чемпионаты и переплыл Босфор. Об этом Мария рассказала на Google Women’s Summit. Представляем её историю.

Мой муж разбился на машине, когда дети были совсем маленькими. И я осталась одна с четырьмя детьми. А я — хорошая мама, но не очень хороший папа. Но мне приходилось быть папой. С дочками было ещё понятно, а как быть с сыновьями?

Мария Колосова

10 лет

Когда младшему сыну было 10 лет, его толкнули в школе, он упал на лестницу спиной и сломал позвоночник. И год не ходил. Просто лежал. И как вы думаете, что он делал? Ел. А что ему ещё делать? Вставать нельзя, вот он лежал, ел, читал и играл в шахматы.

11 лет

Прошло время, можно уже по десять минут в день ходить, ну а остальные дети-то в школе. Они учатся, какие-то социальные навыки приобретают, программу проходят. А сын дома.

12–13 лет

Когда он пошёл опять в школу, то весил 90 килограммов при росте в 165 сантиметров. Кроме того, что он был толстым, он разучился заправлять рубашку в штаны, правильно собирать портфель, оборачивать учебники. А учителя таких не любят.

И как-то он организовать себя не мог и пропустил много, хотя мальчишка не глупый. В конечном итоге меня вызвал директор: «На отчисление». Ну понятно — в школе высокий рейтинг, они не хотят слабых детей. Десять детей снизу по рейтингу — в сад, а десять свежих мозгов с улицы берут, потому что всегда стоит очередь. А сын — второй с конца. Я сказала директору: «Да всё будет хорошо, дайте нам последний шанс». Нам дали полгода.

По дороге домой я размышляла: во-первых, это уже четвёртый ребенок, у меня уже нет сил проверять уроки, мне надоело. У меня и времени-то нет, нужно работать много — деньги зарабатывать. Во-вторых, я поняла, что если начну проверять оценки, как он обернул учебники, заправляет ли рубашку, то испорчу отношения с сыном. А у него нет задачи стать зависимым в 13 лет от того, положила ему мама носовой платок в карман или нет. У него другие задачи.

У ребёнка проблемы в чём? Он не умеет организовывать себя вокруг каких-то целей, он даже ставить их не умеет. Да, ему что-то нравится — задачки по математике решать, в шахматы играет неплохо. Но поставить цель он не умеет.

Я поняла, что как мама и тем более как психолог должна ему помочь понять, что ему нравится.

Поэтому когда я пришла домой, с порога заявила: «Женька, ты восемь лет нормально плавал, я тебя возила в бассейн. Давай с тобой переплывём Босфор». Мы посмотрели видео, я ему чего-то наговорила, в итоге он согласился, но поставил условие — не ходить вместе в один бассейн. И тогда я поняла, как же это было важно, что я не стала лезть в его портфель с уроками.

Он стал ходить в бассейн, тренироваться, осталось пять месяцев до Босфора. Но как это всегда бывает, только появилось удовольствие, возникли организационные трудности. Компания, которая занималась перелётом, слотом (определённое количество мест, дающее право на участие в соревнованиях), гостиницей, куда-то исчезла. И я-то об этом знаю, а он — нет.

А мы уже летим на Кипр, чтобы поучаствовать в первом своём заплыве на открытой воде на 3,5 километра. Я поплыла с трещиной в руке, прибыла последней, но Женька-то приплыл первым!

И я понимаю, что ребёнок у меня круто плавает и обгоняет профессиональных пловцов, но нужно сказать ему правду, что Босфора не будет. Я ему объяснила, что у нас нет слота, а он в ответ попросил купить ему билеты, чтобы хотя бы поехать посмотреть, как стартуют ребята. А я не могу ребёнку в таком отказать, он пять месяцев жил этим!

Я купила билет, он полетел в Турцию и стал оттуда звонить: «Мам, а я прыгну и всё равно поплыву рядом с ними, пусть даже и без чипа!». Конечно, я стала его отговаривать: «Ты с ума сошёл! Это опасно».

В последний день перед Босфором пловцам показывали трассу, а там поднялся страшный шторм, ветер, ураган. И взрослый мужчина 39 лет говорит: «Нет, я не поплыву». Мой сын купил у него слот, пробрался на баржу, с которой они все сигают, надел шапочку, чип и приплыл 16-м среди шести тысяч спортсменов.

Мария Колосова с сыном Евгением

Ребёнок, которого ещё несколько месяцев назад выгоняли из школы, возвращается домой и говорит: «Мама, я в следующем году на Босфоре буду первым!».

14 лет

Дальше был важный, переломный момент. Я спросила своего сына: «Тебе нравится плавать на открытой воде? Хорошо. Ты будешь плавать, я возьму кредиты, займу денег. В мире много прекрасных гонок: можно, например, между Гавайскими островами с дельфинами плыть на время; можно переплыть залив в Сан-Франциско с котиками; можно поехать в Гонконг. Много прекрасных стартов, ты будешь участвовать во всех. И я не буду проверять уроки, и я куплю в школу справки, что у тебя насморк, когда ты был на соревнованиях, и я оплачу все поездки, но я не хочу знать, что у тебя плохой рейтинг в школе». Он согласился.

Три недели сын отучился в школе и улетает на Гавайи плыть с дельфинами, потом ещё несколько недель поучился и летит в Пекин, чтобы затем участвовать в заплыве в Гонконге. Какому мальчишке в 14 лет такое не понравится?

Он побывал в самых прекрасных местах мира, вырос, подтянулся, раздался в плечах и в школе он понял, что рейтинг-то, оказывается, поднять очень просто. Так и сказал: «Мам, всего-то нужно слушать, что говорит учительница, делать всю домашку и правильно собирать портфель».

15–16 лет

Проходит год, три экзамена — и все три пятёрки. А в рейтинге, вместо второго с конца, Женя становится вторым с начала.

А дальше Босфор, и он его выигрывает, ставя при этом рекорд.

Но когда впереди уже замаячил 11 класс, директор меня вызвал в школу и сказал: «Забирайте ребёнка из школы». Думаю: что на этот раз? «Прошёл сентябрь, дети написали пробные тесты, у вашего сына по всем предметам максимум. Чему я его буду учить год? Забирайте».

Сын мне сразу заявил, что у него есть план: «Можно я поеду на Кипр к тренеру, буду учить там математику, приеду зимой на олимпиады, выиграю их и поступлю досрочно без экзаменов? У меня есть план, что учить». А у меня-то плана не было…

Ну что же, я пошла и написала заявление собственной рукой: «Прошу отчислить моего ребёнка из одной из лучших физико-математических школ».

Но не всё складывалось, как он себе запланировал, и это был очень интересный момент. Женя приезжает зимой, пишет олимпиады и не добирает то два, то три балла, а то его результаты и вовсе затерялись. Для него это ново, он оказывается в ситуации, когда он не успешен. Всё! Ставка не сработала. А в марте остались только две олимпиады.

Я видела, как ему тяжело, но что я могла сделать? Я своей рукой написала заявление на отчисление, потому что я решила, что мальчику в 16 лет лучше научиться принимать решения и нести за них ответственность, чем ходить каждый день в школу. Вот его решение, вот его ответственность, вот результаты. А как мама я могу варить ему по утрам горячий какао и говорить, что я в него верю.

Он пишет последние две олимпиады… и становится призёром, поступает в университет и на следующий же день улетает на Кипр. Но ведь могло же не получиться!

Риск — очень важная вещь, потому что человек, который не достигает цели, отличается от того, который достигает и проявляет свои способности, тем, что второй берётся за задачи, которые он не знает, как решать.

И вероятность неуспеха там высока, и он в него попадает. Но тот, кто берётся за такую задачу и знает теперь, как утилизировать этот неуспех, именно он становится победителем — человеком, который в итоге себя реализовал.

Когда Женя установил мировой рекорд, он был невероятно счастлив. Он приехал и сказал мне: «Мама, я вычислил формулу своего успеха. Это мои способности, умноженные на твою любовь».

Если вы верите в своих детей и очень их любите, я думаю, успех им обеспечен.